| Интервью с Романом Александровичем Лункиным |
|
Газета: Пятидесятники дорожат национальным достоянием
Интервью с Романом Александровичем Лункиным Роман Александрович Лункин - ученик известного автора научных работ о баптизме и пятидесятничестве академика Льва Николаевича Митрохина, аспирант Института философии Академии наук РФ, религиовед. Ему принадлежит ряд научных статей в сборнике " Очерки современной религиозной жизни России" и в Энциклопедии религиозной жизни России. Главная тема его исследований - протестантизм на российской почве. Мы пригласили его к нам в редакцию с просьбой поделиться научными выводами. Предлагаемое интервью, дорогой читатель, поможет вам понять, кто такие пятидесятники в глазах современной науки. Послано: info@hve.ru Среда, 22 сентября, 2004 г. - 23:00 BT Я: Какое впечатление произвели на вас пятидесятники, когда вы с ними познакомились? Лункин: Когда я только начал ездить по церквям, то на фоне серой и достаточно бедной жизни многих регионов мне казался их оптимизм неоправданным, а выражение эмоций на богослужении, где люди поют, танцуют, хлопают в ладоши слишком бурным. Но в результате я понял, что пятидесятниками движет своеобразное понимание даров Святого Духа, даров, которые дает Бог людям. Дело в том, что Бог не просто дает, как утверждает пятидесятник, дар говорения на иных языках или дар исцеления, но гораздо шире - Он дает дар учиться, голосовать на выборах, работать с нищими, беспризорниками и т.д. И дары эти действенные. В результате формируется активный в общественной и политической жизни человек. Вот главная особенность и главное отличие пятидесятнических от других, в частности, баптистских церквей, которые в силу вероучения и определенных исторических причин более пассивны в социальной сфере. Я: У меня такое ощущение, что вы говорите об идеальном образе советского человека, которого создавала Советская власть, а не о пятидесятнике. Лункин: Я не много жил при Советской власти, поэтому мне трудно сказать какого человека она создавала, но мне кажется, что Советская власть такого человека не сформировала. Разве что Советское кино … Я: Ваша характеристика что-то никак не состыковывается с общим мнением о том, что пятидесятники - маргиналы и подпольщики. А вы, как исследователь, согласны с этим расхожим утверждением? Лункин: Среди протестантов на сегодняшний момент пятидесятники - преобладающее большинство по всей России. И в этом случае церкви перестают быть маргинальными, если говорить о численности. По этому простейшему признаку в Сибири, на Дальнем Востоке, в Поволжье пятидесятнические церкви играют достаточно значимую общественную роль. Очень заметна активность пятидесятников в миссионерской деятельности, особенно среди коренных народов России. В отношении этих народов православные нередко отказываются осуществлять миссионерскую деятельность. Я: Чем они объясняют свою позицию? Лункин:: Как правило, они ссылаются на то, что у такой миссии нет перспективы, потому что она изменит жизненный уклад этих народов. Кроме того, их вера смешана с язычеством, что вызывает опасения у православных. А пятидесятники ни от чего не отказываются. Я: Потому что пятидесятники уверены, что если жизнь и изменится, то только к лучшему. Лункин: Да, потому что, во-первых, каждый пятидесятнический миссионер ставит перед собой задачу решить личную проблему человека. А во-вторых, пятидесятники стараются сохранить культуру народа. Заимствуя какие-то традиции, национальную одежду, народные инструменты, не связанные, разумеется, с язычеством, они используют их во время богослужения для прославления Христа. Я: Но ведь их часто упрекают в том, что они привносят чуждую, как правило, Западную культуру на российскую почву, тем самым, якобы, нарушая то духовное пространство, которое складывалось столетиями. Вы с этим согласны? Лункин: С одной стороны пятидесятники не отвергают национальные традиции. В Башкирии, например, пятидесятники устраивают башкирские чаепития. В Китае китайские пятидесятники сохраняют иероглифику. Если какая-либо традиция уходит, то пятидесятники стараются её сохранить, потому что дорожат национальным достоянием. Но с другой стороны, создается несколько другая культура. Это уже не та национальная культура, которая была. Это не языческая и не православная, а именно протестантская культура. Хорошо это или плохо - уже другой вопрос. Вопрос же Западного влияния тоже вопрос противоречивый, потому что американские и европейские миссионеры, которые приезжали в Россию в 90-х годах, естественно, привносили какие-то определенные стереотипы. Наши пасторы нередко начинали говорить с той же интонацией, в той же манере, что и их американские учителя… Я: Скорее, как их переводчики… Лункин: Тем не менее, нередко мы видели кальку с западных проповедников Я: Мне это кажется естественным явлением для всех молодых - и пасторов, и не пасторов. В пору зрелости эта болезнь сама по себе исчезает. Скажите, а вы действительно считаете, что через церкви возможен приход к американизации нашего общества? Честно вам признаюсь, что, лично для меня, знающую изнутри жизнь протестантской общины, идея американизации России через церкви кажется высосанной из пальца. Почему-то никто не вспоминает, что Русская православная церковь, по сути, является греческой. Мы заимствовали её из Византии, но за одиннадцать веков существования этой церкви русские не стали греками. Значит, эти заимствования пошли нам на пользу. Лункин: Американизация - это скорее идеологический штамп, который используют и чиновники, и некоторая часть православной общественности. Но в итоге более чем десятилетнего периода развития пятидесятнического движения, оказалось, что американцы, шведы, норвежцы если и оставили после себя отпечаток, то весьма поверхностный, который быстро изживается российскими церквями. А вот идеал свободного демократического государства - это идеал именно протестантского мировоззрения, который отвечает интересам нашей страны. Поэтому видеть в подобной позиции пагубное западное влияние просто абсурдно. Что же касается православия, то, конечно, мы испытали влияние греческого православия. Это была мощная Византийская культура, которая пришла на Русь и сильно повлияла на развитие нашей культуры. Оттуда и храмы, и художественные ценности. Такой же процесс будет происходить с протестантскими церквями, потому что православная культура - это сильная культура. Именно поэтому протестантские церкви не смогут её миновать. На мой взгляд, уже сейчас протестанты испытывают колоссальное влияние православной, а не американской культуры. Я: Что подтверждает вашу точку зрения? Лункин: Дело в том, что в Советскую эпоху протестанты были в подполье, по сути, настоящими маргиналами. Среди них было мало людей образованных, интересующихся культурой, поскольку это никак не было связано с верой во Христа. Сейчас ситуация изменилась. Сегодняшние протестанты, которые благодаря приходу в их ряды интеллигенции, а также возможности получения образования, хотят больше знать о своих корнях и стремятся к тому, чтобы их церковь стала частью Российской истории и современности. А нашу историю нельзя рассматривать в отрыве от православия. Конечно, они прямо не говорят об этом, но стремление заметно. Например, Игорь Никитин - руководитель Ассоциации евангельских церквей России утверждает, что предшественниками протестантов были еще новгородские стригольники. К предшественникам протестантов относят и митрополита Киевского Иллариона, который говорил, что "вера не от греков, а от Бога". Среди баптистов есть люди, которые обращаются к авторитету Сергия Радонежского. Он выходил к народу и проповедовал ему. Тем самым выражается желание сделать протестантское движение частью духовной истории России. Я: Логично… Лункин: Есть примеры и на взаимодействие пятидесятничества и православия. В Тамбове, к примеру, пастор пятидесятнической церкви Назарчук Рувим Аполлосович построил Библейский центр, где устроил колокольню. Кроме того, и молитва "Отче наш", и Никейский символ веры поется на богослужении по православному обычаю. Но это восприятие православных ценностей свойственно так называемым " консервативным" пятидесятникам. В то же время пятидесятники харизматического направления наоборот стараются переработать православную культуру, вложив в неё свое содержание. Я.: На мой взгляд, у протестантов наоборот идет постоянное отталкивание от православия, ведь мы очень разные… Лункин: Диалог православной культуры с протестантизмом в настоящий момент осуществляется на двух уровнях. Один уровень - политический. И здесь мы видим, что некоторые иерархи православной церкви занимают по отношению к протестантам достаточно жесткую позицию, и все протестантское движение, достаточно уважаемое в мире, считают сектантами. Но настоящий диалог православия с протестантизмом осуществляется на другом уровне - на уровне художественной культуры, богословской литературы и т.д. Я имею в виду то, что в семинариях и библейских колледжах изучают Иоанна Златоуста, Блаженного Августина, Ефрема Сирина. Кстати, идеи Никодима Святогорца, изложенные в его труде "Духовная брань", очень близки идеям "духовной брани", разрабатываемым в харизматических церквях. То же происходит и на бытовом уровне. Например, в методических церквях приветствуется, когда пастор носит рясу, крест. В Питере в методистских церквях используются иконы во время богослужения. Конечно, почитания икон нет, скорее это дань культуре и традиции. Я.: Ну что же, тогда будем наблюдать, что из этого вырастет. Как вы считаете, какую роль должен сыграть многоликий хор протестантов в создании гражданского общества? Лункин: Я считаю, что среди религиозных организаций именно протестантские церкви являются самыми активными и энергичными членами гражданского общества, потому что у них есть твердая политическая позиция - это приверженность демократии, поддержка прав и свобод человека. Церковь сама может выдвигать своего кандидата, что уже проявляется в некоторых харизматических церквях. Есть церкви, которые поддерживают кандидатов в мэры городов или самих мэров, как происходит в Тольятти. Уже есть реальные подтверждения того, что протестанты обладают большой социальной силой. Это признают и представители власти. Я: Какие слои общества представляют протестанты? Лункин: На одной конференции я делал доклад о теологии процветания и говорил о том, что в России практически нет среднего класса. Но в пятидесятнических церквях много и врачей, и преподавателей, и технической интеллигенции, на что один французский исследователь спросил менЯ: "Но ведь во всей Европе и в Америке пятидесятники начинают свое развитие среди беднейших слоев населения". К сожалению, мне пришлось сказать, что это и есть беднейшие слои российского общества. Хотя, возможно, в этом и сила пятидесятничества, что церкви сделают нашу интеллигенцию несколько другой. Протестантской. Я: Вы много общаетесь с пятидесятниками и вообще с протестантами. Вам лично нравятся они? Лункин: Конечно. Именно поэтому я и выбрал данную сферу исследования. В пятидесятничестве все многообразно, интересно, все бурно развивается. Это необычайное множество разных идей, необыкновенная мобильность, творчество. Вот это творческое начало лично мне безумно нравится. Я: А отрицательные черты вы отмечаете? Лункин: Западные исследователи отмечают некоторый антиинтеллектуализм пятидесятничества. Здесь речь идет о том, что пятидесятники отметают все то, что не связано непосредственно с миссией, с евангелизацией. То есть сами по себе достижения светской культуры и науки не имеют для них никакого значения, если они не служат задачи приближения человека к Богу. Мне, как светскому исследователю, конечно, эта черта не нравится. Я: Думаю, что в России, в связи с тем, что к пятидесятникам действительно пришли учителя, врачи и техническая интеллигенция картинка будет несколько другая. Лункин: Возможно. К тому же пятидесятников не упрекнешь в политкорректности, у них скорее наблюдается нонконформизм. Они не хотят идти на диалог с миром, даже с другими церквями. У пятидесятников очень строгая мораль и нравственность. Они никогда не примут в церковь человека, который живет в однополом браке, хотя и методисты, и лютеране не видят в этом препятствия. В современном обществе такая строгость воспринимается как атавизм, а пятидесятники выступают как некие революционеры. У пятидесятников такое вероучение, которое фактически изменяет протестантизм, и делает его принципиально новым явлением в 20-м веке. Я: Я благодарю вас. Быть революционером в России сейчас уже не столь почетно, но, тем не менее, надеюсь, что усилия пятидесятников по оздоровлению больного и распадающегося общества когда - нибудь оценят по достоинству. А, занимающийся исследованиями в области социальной философии. Научный руководитель - академик Лев Николаевич Митрохин, известный религиовед, автор научных работ о баптизме и пятидесятничестве, автор очень известного научного исследования " Баптизм - история и современность". Он атеист, начал работать еще в советские времена, но его отличает добросовестность и объективный научный подход насколько это было возможно. Л. - автор ряда научных статей в сборнике " Очерки современной религиозной жизни России". Уже вышло два тома Энциклопедии религиозной жизни в России, где есть ряд моих статей. Лункин: Скорее следует говорить о православизации протестантов, чем к американизации. Наши протестанты скорее воспримут элементы православной культуры, потому что сейчас нет почвы для американизации. К тому же большинство пасторов, работающих в России, из Украины. Ярким примером является их восприятие русской литературы. Один пастор из Ставрополя, кажется Сергей Калинин, довольно метко определил место писателей-классиков в пятидесятнической картине мира. В частности, Пушкин - развратник и блудник, который хоть и писал хорошие стихи, тем не мене, не может являться образцом христианского благочестия. Достоевский создает некий образ православного страдальца. В его романе "Преступление и наказание" с точки зрения православного описывается путь верующего человека и его духовные поиски. А с точки зрения протестанта путь Раскольникова, это путь человека до его обращения к Богу, до покаяния и оправдания верой. Фактически, путь неверующего. Согласитесь, совершенно другое восприятие. И самым христианским писателем оказывается Лев Толстой, который был за свои взгляды отлучен. Церкви харизматического направления стремятся более радикально переосмыслить и русскую литературу, и русскую культуру в целом. Я: Слушая эту характеристику, я должна сказать, что, вероятно, это все - таки субъективный взгляд отдельно взятого верующего - пятидесятника. Думаю, что не все его будут разделять, потому что и Александр Сергеевич Пушкин прошел, как каждый из нас, путь от греховного состояния к моменту, как вы называете, просветления. Когда в конце жизни у Пушкина спросили, какие у него будут указания в отношении Дантеса, то он сказаЛ: " Я его прощаю. Хочу умереть христианином". Этот ответ, безусловно, доказывает, что в конце жизни у Пушкина идет переосмысление ценностей. Это уже не то автор, которого мы знаем по "Гаврилиаде" и едким стихам, выставляющим на посмешище "достопочтенную публику". Ведь тот же путь проходят и те люди, которых мы называем "героями веры", которые для нас являются, по сути, эталоном послушания и служения Христу. Аналогично обстоит дело и с теми, кого мы называем "святыми". Они ведь тоже были обычными людьми, но возложившими на алтарь веры особую жертву страдания. Как мне кажется, здесь важнее понять при каких обстоятельствах произошло это самое просветление, т.е. изменение пушкинского мировоззрения. Немаловажную роль в этом сыграл тот факт, что он начал читать Библию на французском языке. Вы помните, что огромную роль в духовном просвещении народа сыграл факт открытия Библейского общества при непосредственном участии царя Александра I. С чего начался путь к Богу у Достоевского? Попав в тюрьму за участие в социалистических кружках, он начал читать Евангелие. Толстой читал и знал Евангелие, хотя его взгляды не поддержала ни православная церковь, не поддерживают и протестанты, поскольку они имеют ярко выраженный еретический уклон. Но отрицать его искреннюю веру в Бога не станет никто. Вывод из сказанного очевиден. Путь к Богу осуществляется через просвещение, когда Евангелие приходит к конкретному читателю, и слово Божье становится ему понятным. Вера своим источником имеет слово Божье. И протестанты сильны именно тем, что они проповедуют слово. Плоды этого просвещения видны по тем переменам, которые происходят с человеком, приходящим в протестантскую общину. Лункин: Ну, вообще-то это естественно. Когда человек уверовал, он должен совершать согласно вере другие поступки. Реально происходит сильное изменение в их жизни. Но, с точки зрения светского исследователя, рассказ протестанта о своей жизни до уверования, это, как правило, описание в самых темных тонах. Я: Я думаю, что здесь дело в том, что приходящий в сознание свет после покаяния открывает человеку то, что он раньше не видел. Только поэтому вся неверующая жизнь вдруг кажется ему столь мрачной. Наше государство науке не помогает. Наука заброшена. Научная интеллигенция представляет собой самый бедный и необеспеченный слой общества. Такое создается впечатление, как будто государство сознательно держит этот слой общества в нищете. Видимо для того, чтобы люди не так громко заявляли о своей позиции и своем желании жить в свободном и демократическом государстве Лункин: Когда я учился на историческом факультете МГУ, я занимался историей церкви и ранним христианством. В сферу моих интересов входило изучение текстологии Нового завета, апостольские Послания, апокрифы, рассказывающие об апостолах. В частности, я писал диплом об апостоле Иоанне Богослове. Но после университета понял, что древняя история меня интересует меньше, а вот что происходит в религиозной жизни в России сейчас, меня интересует гораздо больше. Мне было важно знать, как современные люди верят, как они свою веру объясняют, что они в ней находят, и на какие поступки их эта вера подвигает. Помог мне найти путь изучения современной веры мой учитель - Сергей Борисович Филатов, с которым я встретился в 1998 году, когда окончил Московский университет. Я: Как я понимаю, это была встреча от Бога. Лункин: Да. Я тогда проходил практику в музее изобразительного искусства им. Пушкина и через одного из сотрудников этого музея и произошло мое знакомство с Сергеем Борисовичем. Он меня просто зажег этой работой. Эта работа, как я понял, на всю жизнь, потому что без призвания этим заниматься невозможно. К тому моменту, когда я встретился с Филатовым, он был социологом религии и занимался только Российскими религиозными организациями. До этого он работал в институте США и Канады Академии наук и занимался изучением католицизма и религии в США. В 1993 г. появилась идея создания Энциклопедии религиозной жизни России. Волей случая он оказался в Мордовии и решил взять интервью у представителей лютеранской общины, которая там недавно возникла. Неожиданно он увидел, что люди открыты, что с пасторами можно свободно разговаривать, что это не некая закрытая сущность, не какие-то сектанты, которые будут изначально отвергать всякую попытку общения с ними, а богатый и интересный мир. И он решил посвятить себя изучению этого мира. В 1998 г., когда я начал работать в этом проекте, к исследовательской деятельности подключился Кестонский институт, который начал финансировать наши поездки по регионам. За четыре года работы группа ученых объехала около 80 регионов. Именно тогда этот проект стал называться "Энциклопедия современной религиозной жизни России", и было решено опубликовать результаты этого исследования, где первая часть будет посвящена религиозным конфессиям, а вторая часть религиозной жизни в регионах. Я: Как систематизируется в них материал? Лункин: В первых двух уже вышедших томах рассказывается об общероссийских и централизованных религиозных организациях. Протестантам посвящен второй том этого издания, который называется " Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания". В разделе, отведенном пятидесятникам, даны справки по общей идеологии, по численности на тот момент всех, входящих в пятидесятнические союзы общин. По регионам дан срез по тем церквям, которые там реально существуют и действуют. Речь здесь идет даже о тех религиозных движениях, которые относятся к "новым". Я: И о новоявленных пророках? Лункин: Есть среди них и такие, где человек сам создал какую-либо свою религию, так называемые новоявленные пророки. Этого тоже много в нашей религиозной жизни. При чем он сам говорит о том, что старается подражать православной церкви для того, чтобы это привлекло людей к нему в церковь, поскольку многие доверяют этим символам. |
